ТКСД

[justwar]

Тот, кто стал десептиконом...
Taipan Kiryu

Глава 4

Повесть о двух предателях.

Повесть о двух предателях.
Два десептикона выпустили его руки. Земля была не так уж далеко, но все равно грохот, ознаменовавший его приземление, мог бы быть и потише.
Он не удивился, когда перед его оптикой оказался серебряно-голубой фюзеляж. И протянутая ему рука тоже не вызвала изумления.
- Значит, так в вашем десептошлакском понимании выглядит полет первым классом? И вы еще смеете называть себя летунами… - Он принял руку и позволил поставить себя на ноги.
- Прими мои извинения, Храповик, - ответил ему Громовержец, - Я наказал своим солдатам не обращаться с тобой грубо, но они пока еще плохо знают, что такое бережное обращение.
- Ты называешь этот металлолом солдатами? – выругался Храповик, бросая мрачный взгляд на два похитивших его тетраджета. – тебе придется немало потрудиться, если ты всерьез намерен превратить эти ржавые ведра в ваших стандартных десовских энергоножорок, – на мгновение его охватило желание дать Громовержцу кулаком в лицо, но, вместо этого он вздохнул. – Сколько на этот раз?
- Всего один, но его состояние критическое, - сказал Громовержец, и поманил Храповика к лабиринту коридоров их импровизированной базы.
- А-ха, а ты не мог меня просто попросить, как последние пару раз? Обязательно было посылать своих приятелей выслеживать меня, как турболису?
- Я боялся, что ты не покажешься. В конце концов, я прошу тебя о помощи уже в третий раз …
- Просьба обычно включает в себя только слова. И ты прав. Я бы не пришел! Что? Полагаешь, я всю жизнь мечтал в свободное время ремонтировать десов, не говоря уже о том, что свободного времени у меня сейчас нет абсолютно!
Громовержец слегка улыбнулся.
- Тебе любая жизнь небезразлична.
- Ага, ну вот опять, прибегаешь к аргументу «добрый-старина-доктор» … Ты и в самом деле больной десептошлак, Громовержец, еще хуже, чем все остальные твои собратья. Знаешь, чем я занимался прямо перед тем, как твоя шайка меня похитила? – Храповик стоял перед Громовержцем и не торопился никуда идти, не изложив свою точку зрения, – я ремонтировал автоботского летуна, и все свидетельствует о том, что его сбил именно тот дес, которого ты сейчас попросишь меня отремонтировать! И что я, по-твоему, должен тебе ответить?
Очень часто Храповик не мог сказать, где кончается сочувствие и начинается предательство. Это правда, что становясь медиком, он произнес клятву и, говоря откровенно, он спасал десептиконские задницы еще задолго до того, как Громовержец пришел к нему в первый раз, но он имел полное право злиться. Латание врагов – это явно не путь к победе автоботов.
- Я старался избежать потерь, - сказал Громовержец. По крайней мере, у него хватило совести выглядеть несколько пристыженным.
- Правда? А с какой стороны? – Храповик сплюнул на пол остатки энергона. – Ну, ты явно плоховато старался. Или наши отряды не редеют с каждым циклом?
Он огляделся, все солдаты Громовержца, казалось, были заняты собственными делами.
- А с твоей армадой, как вижу, этого не происходит. Все в полном составе, как в тот день, когда Мегатрон выдал тебе новые игрушки. Не знаю, то ли ты шлаков гений воздушной тактики, то ли просто везунчик.
- Хочется верить, что немного и того, и другого, - Громовержец двинулся вперед. Храповик нехотя последовал за ним. – Пока что мне и в самом деле удавалось обеспечивать относительную безопасность для моих солдат, но я бы не стал делать ставки на то, что все и дальше будет так же.
Особенно если я перестану тебе их ремонтировать…
Но Храповик отогнал эту мысль.
Они подошли к двери в конце коридора.
- У тебя стальные нервы, - сказал Храповик, когда Громовержец начал набирать код. – Не знаю, кто из нас больший дурак. Ты, который привел заклятого врага на свою базу или я, который согласился отремонтировать деса, который при малейшей возможности снова станет убивать моих людей.
Пока дверь с шипением открывалась, Громовержец повернулся и бросил на него взгляд.
- Ты мне не враг, Храповик. Ты мой друг.
Теперь голубой сикер, как ни странно, выглядел огорченным. Что это происходит с десептиконами-которые-становятся-автоботами-только-чтобы-снова-стать-десептиконами?
Храповик нахмурился.
- Ага, мы друзья, но только когда это удобно тебе. Не хочу этого говорить, Громовержец, но это слишком односторонние отношения. И угадай, кто от них в убытке?
Громовержец подошел к одинокой платформе, высвеченной единственной лампой, освещавшей пародию на медотсек. Поврежденный десептикон был не тетраджетом, а альтернативной моделью, как и другие из отряда Громовержца, и, как и остальные, он был очень молод. Храповик невольно почувствовал жалость к бедному шлакососу. Поди еще и мета-цикла не прошло, с тех пор, как он активировался, а его уже заставили сражаться.
Громовержец бросил озабоченный взгляд на неподвижного солдата и активировал панель, открывая скрытую дверцу в стене. Оттуда полилось яркое свечение и на белом лице Храповика заиграли фиолетовые отсветы.
- На этот раз, Храповик, я не оставлю тебя с пустыми руками.
Медик нахмурился. Его охватил праведный гнев.
- Что это? Моя помощь не продается, и моя верность тоже.
Громовержец покачал головой.
- Ты говорил, что твоему отряду не хватает энергона.
- Но не грязного ворованного энергона… скольких автоботов ты убил ради него?
Громовержец выглядел уязвленным.
- Я никого не убивал. Это из нашего снабжения из Даркмаунта.
- И от этого он перестанет быть грязным, как я понимаю? – Храповик покачал головой, - Я знаю, такого понятия для тебя не существует, но мы, автоботы всегда зарабатываем свое топливо. Мы не берем его просто так… и тем более не воруем.
Громовержец подошел к груде светящихся кубов.
- В военное время не существует такой вещи, как честно заработанный энергон. Что ворованный, что нет, заправиться им можно одинаково. Возьми его. У нас его не так уж и мало. А у тебя, напротив…
- У кого это «у нас», Громовержец? «У нас, десептиконов» или «у моего отряда»?
Громовержец не ответил, и Храповик покачал головой и подошел к ремонтной платформе.
- Видишь, почему я сказал, что наша дружба односторонняя?
Ему понадобился всего один взгляд чтобы понять, что с темно-красным десептиконом; он видел точно такие же повреждения тысячу раз, а может даже миллион.
- Так, разрыв топливных линий – я вижу, ты уже их отремонтировал, хорошо – массивные структурные разрушения, отказ систем охлаждения, частичный отрыв верхнего правого серво, боевой компьютер отключен, вероятное повреждение камеры искры… Похоже, у нас тут победитель.
- Скажи это автоботу, который с ним это сделал, - услышал он мстительный ответ позади себя.
- Скажу, если он доживет до утренней смены.
Храповик вытащил свои инструменты, размышляя о том, что война предельно аморальна.
- А теперь проверь, включен ли монитор искры и тащи свою задницу сюда. У нас полно работы.
Легкая улыбка на лице десептикона не осталась незамеченной. И Храповик почувствовал, что его предательскую искру разрывают противоречивые чувства, как бывало каждый раз, когда он оказывался в его присутствии. С одной стороны, он хотел бы послать к чертям этот самоуверенный десептошлак, с другой стороны, он по-настоящему ценил его. Громовержец был, разумеется, был меха нелегким в обращении, но искра у него была на правильном месте. Храповик надеялся, что он закончит то, что начал тогда, когда во время разведмиссии осмелился посмотреть глубже, чем видит оптика. Ни один бот не может остаться прежним после того, как соприкоснется с кодом автоботов, а в особенности, если этот код был частью его программ с самой сборки. Громовержец выбрал неверную сторону, но по искре он был автоботом, или, по крайней мере, Храповик хотел так думать.
Несколько бримов они работали молча, слова не нужны, когда на кону чья-то жизнь. Громовержец был самонадеянным, как и все сикеры, даже заносчивым, но Храповик с удовольствием отметил, что ради спасения жизнь одного из своих солдат он не боится испачкать руки. Может, причиной тому был военный протокол Громовержца и его довольно специфический кодекс чести, но все равно радостно было видеть деса, заботящегося о своем подчиненном вместо того, чтобы бросить его умирать, как сделали бы остальные его собратья. К сожалению, Храповик был уверен, что Громовержец был единственным десом, думавшим – и действовавшим – таким образом.
- Знаешь, если тебе когда-нибудь надоест быть злобным десептошлаком, из тебя может получиться неплохой медассистент, - сказал Храповик, когда на сканере искры появились данные, свидетельствующие о том, что отключенный десептикон вне опасности.
- Из ненавидимых и презираемых двойных агентов в медсестры, говоришь? Я подумаю.
Храповик почувствовал, что Громовержец испытывает облегчение от того, что его солдат теперь точно выживет. Глядя, как голубой сикер направился к находящемуся рядом шкафу, медик нахмурился, думая о том, какая это будет потеря, если этот уникальный дес погибнет.
- Шутки шутками, а ты подумай над этим всерьез, дуралей! – сказал он, демонстрируя свою знаменитую резкую смену настроения, - не знаю, в какую двойную, тройную или сколько-там-стороннюю игру ты играешь, но она, в конце концов, приведет тебя к смерти. Ты ведь это понимаешь! Ты ведь умный бот.
Громовержец стал тщательно вытирать руки пропитанной растворителем тряпкой.
- А почему тебя это заботит, Храповик, убьют меня, или нет? Я ведь всего лишь очередной злобный десептошлак, не забыл?
Не сами слова, а расчетливое десептиконское отношение выводило Храповика из себя. Ох, как он мечтал двинуть кулаком по этому смазливому лицу…
- Хочешь, назови меня идиотом, но я все еще верю в то, что вселенная без тебя станет хуже.
Громовержец взял еще одну тряпку и бросил ее медику.
- Я ценю твои слова, но я должен закончить кое-какие дела.
- Или отдать кое-какие долги, наверно ты хотел сказать… - ответил Храповик, неуклюже поймав тряпку. – послушай, единственное, что я знаю о твоем чувстве вины, это то, что оно реально, но я так и не разберу, к чему ты стремишься – загладить свою вину или усугубить. Я всего лишь знаю, что у десептиконом в твоем лице появилось очень ценное оружие. Твои атаки на Калис у всех на устах.
Громовержец сузил оптику.
- Веришь ты мне, или нет, убийство автоботов не находится в списке моих приоритетов.
- А какие у тебя приоритеты? Ты был не настолько разговорчив, чтобы сказать мне, что за шлак ты задумал.
- Я сказал тебе достаточно.
- Ты ничего мне не сказал! Насколько мне известно, я предаю своих, когда прихожу сюда и латаю твоих парней. Что, когда автоботский медик ремонтирует десептиконов на постоянной основе, это уже перестало рассматриваться, как государственная измена? Фи! Может мне следует дезертировать и пойти медиком в твою шайку!
Громовержец не смог сдержать улыбку.
- Я был бы этому очень рад, но ты никогда не сможешь дезертировать, Храповик. Никто другой не носит свой знак с такой гордостью, как ты.
- Да? Это не спасет меня от трибунала, если кто-нибудь узнает, что я тебе помогаю.
- Ты всегда можешь сказать, что я заставлял тебя силой.
В этот раз он не раздумывал. Он просто врезал шлаковому десептикону кулаком в лицо.
- Это что для тебя - игрушки, шлакоголовый? Не помню, когда это ты стал таким ироничным. Или это очередная твоя скрытая сторона?
Громовержец отступил назад, прижимая руку к щеке. Тем не менее, он не ударил в ответ. Храповик этого и не ждал.
Несмотря на то, что удар был достаточно силен, Громовержец не пришел в ярость.
- Если так будет в каждую нашу встречу, напомни мне, чтобы я в следующий раз надел лицевой щиток. Ты ударил меня и в первый раз, когда я попросил тебя отремонтировать одного из моих солдат. А во второй раз ты запустил гаечным ключом мне в голову.
- Если это тебе не нравится, можешь тоже меня ударить.
- Я не бью друзей.
Обычно, этого бы хватило, чтобы успокоить Храповика, но на этот раз он был слишком зол, чтобы оставить эту тему.
- Помнится, когда ты дрался со Скандалистом, у тебя с этим не было проблем. И одними тумаками там не обошлось.
Лицо Громовержца омрачилось.
- Скандалист мне не друг.
Храповик был в этом не уверен. Автоботская разведка сообщила, что Громовержец и Скандалист что-то замышляют. Что бы это ни было, раз там участвовал второй из наихудших десептиконов, хорошим это быть не могло. По искре Храповика пробежал холодок, когда он подумал, а не стоит ли этот второй наихудший десептикон прямо перед ним.
- Послушай, просто… - сказал он наконец. – просто не проси меня это понять. Как ты можешь сотрудничать с парнем, который чуть не убил тебя и которого ты чуть не убил. Это просто не укладывается у меня в программах.
- Не вижу проблем. В конце концов, я стою перед парнем, которого я предал и у которого украл секретные данные, чем обрек Йакон на гибель.
- И кем это тебя делает, Громовержец? – кисло спросил Храповик.
Сикер опустил голову. Без сомнения, он мучил себя намного больше, чем задевали его эти словесные перепалки с единственным другом, оставшимся у него во вселенной. Несмотря на свое раздражение, Храповик почувствовал к нему жалость.
Поскольку Громовержец не отвечал, медик оставил свою жесткую позицию.
- Ты играешь в опасную игру, Громовержец. Что бы ты ни задумал, всех тебе не обмануть.
- Почему нет? С вами это сработало.
Медик знал, что «вы» относилось к очень многим, не только к Храповику.
- Не сказать, чтобы тебе сильно сейчас доверяли. Не буду тратить время попусту, рассказывая тебе, каким непопулярным ты стал у наших. Просто скажу, что все, что ты делаешь, испорчено твоими собственными интересами и этой удобной ложью, которая тебе так полюбилась. Может, среди своих ты и герой, но как бы мне не нравилась твоя компания, я тебе не доверяю.
- Герой? – Громовержец скривил рот, как будто само слово было неприятным. – я не герой, уверяю тебя. Фактические, мои… собратья будут рады видеть мой труп точно так же, как и твои.
- Хех, тяжеловато в наши дни быть двойным перебежчиком.
- Я и сам это знаю.
Лицо Громовержца ожесточилось. Он всегда был собранным, но Храповик знал его достаточно хорошо, чтобы сказать, что сейчас он в большой опасности. Он рискует слишком сильно и участвует в Праймус знает скольких вариантов мутных планов, но Храповик точно мог сказать, что смерти его десептиконский друг не боится. Это-то и было хуже всего.
- Бегать за смертью – это не самый лучший способ искупить вину, - сказал Храповик, не осмеливаясь взглянуть на Громовержца и сфокусировав внимание на трубке, которую он прикреплял для питания отключенного джета. – Если конечно ты хочешь именно искупления.
- Поверь мне, если бы я смог исправить свои ошибки разнеся себе голову на куски, я бы это сделал, - услышал он ответ сикера, - но это был бы поступок труса.
- Но ты не трус, мы оба это знаем… А кто тогда?
Громовержец приблизился к нему.
- Раньше я был воином. Теперь я предатель, ты сам это сказал.
- Предавший десептиконов – лучший друг для автоботов, но вот предавший автоботов… Ты практически совершил прорыв в деле двойного предательства собственной фракции, какая бы фракция тут ни имелась в виду.
Громовержец нахмурился.
- Почему все вертится только вокруг фракций? С каких это пор мы перестали быть кибертронцами?
- Кому ты это говоришь. Не мы начали войну.
- С этим можно поспорить.
Настала очередь Храповика хмурится.
- И вот, восстал десептикон … я не собираюсь снова вступать с тобой в этот непрекращающийся спор, Громовержец, особенно учитывая, как ты любишь гулять по обе стороны черты.
Как Храповик и предполагал, сикер не стал огрызаться. Едва начав встречаться с ним, медик быстро научился распознавать его стыд.
Храповик вздохнул.
- Слышал, что твоя тройка распущена – веришь ты, или нет, но моя стороны этому очень рада. Но ты, похоже, неплохо справляешься со своими новыми бандитами. Кажется, они тебя даже не ненавидят.
Они просто юнцы, свежая сталь с тренирововочных аэродромов, а кто-то и прямо сразу со сборочной линии, - сказал Громовержец, глядя на отключенного темно-красного десептикона, – Мисфайр провалил все полевые экзамены до единого… и с наихудшими оценками. Его выгнали за невменяемость. Если ты думаешь, что поставив во главе этого отряда, меня таким образом наградили за героический поступок, ты сильно ошибаешься.
И даже с этим отрядом новичков ты все равно умудрился выиграть все бои.
- Мегатрон тебя испытывает или это у него такое чувство юмора?
Громовержец фырнул.
- Он следит за мной по полной, и по полной же меня и использует.
- Как использовал и в прошлый раз? И чем этот раз будет отличаться?
- На этот раз я планирую кое-что с этим сделать.
- Что? Быть убитым? В последний раз ты был близок к этому.
Громовержец ухмыльнулся.
- Но у меня это не получилось и если самая моя сильная сторона, это то, что у меня каждый раз не получается оказаться убитым, то я намерен этим воспользоваться.
- Ты говорил, что у тебя солдаты – психи, но я думаю, самый сумасшедший здесь ты. - Храповик покачал головой и бросил взгляд на поврежденного юного десептикона. – заботься хорошенько об этих мусорных ведрах, потому что я некоторое время не смогу собирать их обратно. Меня переводят в Симфур.
- В Симфур? – внезапный блеск в оптике Громовержца не остался незамеченным, - а в какую часть Симфура?
Храповик внимательно посмотрел на него.
- А это уже секретная информация, не так ли?
С самого начала их сотрудничества – или как это еще можно назвать - Храповик и Громовержец молчаливо решили оставить в стороне свои знаки. Но когда перед тобой известный своим вероломством десептикон, сложно, очень сложно забыть о том, что ты автобот.
Громовержец нахмурился.
- Тебе так трудно мне доверять, Храповик? В этот раз я не собираюсь пырнуть тебя ножом в спину.
- Полагаю, это только потому, что у тебя сейчас полно других спин. Еще одна роли не сыграет.
- То, что я тебе не говорю, я не говорю ради твоего же собственного блага.
- Какое совпадение. Я тебе тоже ничего не говорю ради своего собственного блага! – отрезал медик, возвращаясь к своему последнему пациенту, – твой солдат вне опасности. А теперь, пожалуйста, верни меня обратно на пост. Мне пора заняться спасением более ценных жизней.
- Храповик…
Он повернулся к двери.
- Я не настолько глуп, как ты думаешь, Громовержец. Я очень хорошо знаю, что ты – один из самых опасных десептиконов на свете. Не думай, что я хоть на миг об этом забуду.
- И ты все равно мне помогаешь. Почему?
Храповик не ответил. Громовержец уже произнес это раньше, и повторять не было смысла.
Он услышал, как десептикон пошевелился за его спиной.
- В тринадцати кибермилях к северу от вашего аванпоста есть заброшенный индустриальный сектор. Я оставлю энергон там, в сыром виде. Никто не заподозрит, что его оставили там специально.
Храповик ничего не сказал, молчанием принимая плату за помощь. Что он мог сказать? От гордости в эти времена нет никакой пользы, особенно теперь, когда десептиконский шпион нашел такое слабое место в кодексе чести автоботов. Громовержец нанес им больше вреда, чем они хотели бы признать.
Он украдкой бросил взгляд на так красиво мерцающее топливо. Значит ли это, что у него теперь есть цена? Он зашел дальше, чем этого требовала клятва, принесенная им, когда он стал доктором. Он дал клятву самому себе, обещание…
А теперь все его нравственные принципы были скомпрометированы и все из самых лучших побуждений. Тем не менее, добродетель и рядом не лежала с тем, что в итоге вышло.
Меха, который продолжает верить в черное и белое – просто слепой. Как назвать измену, если она совершена ради чего-то священного, такого, как жизнь?
Конечно, у него есть своя гордость, но его пациентам нужно топливо. И пусть он чувствует себя предателем, но его пациентам нужно топливо…
Иногда он начинал понимать Громовержца и это его пугало.
Пугало очень сильно.
To be continued.

Ну, как вам глава?