[if gte mso 9]>
Эмпатия, то есть способность к сопереживанию и состраданию, опирается на разнообразные психические механизмы, которые формируются у здорового человека с раннего детства. Кроме так называемых зеркальных нейронов, способных копировать нейроны другого человека, воссоздавая изнутри картину его ощущений, в мозгу существуют еще множество других нейрофизиологических и функциональных приспособлений, служащих цели взаимопонимания. Без взаимопонимания невозможно сотрудничество, которое в буквальном смысле слова создало хомо сапиенса.
Но хотя хомо сапиенса можно считать высокоэмпатийным существом как существо в высшей степени социальное, у разных индивидуумов и групп способность к сопереживанию развита по-разному. У групп подчиненных она развита больше, поскольку их выживание напрямую зависит от того, насколько они точно воссоздадут состояние тех, от кого они зависят. Подчиненные более чувствительны, отзывчивы, изменчивы, пассивны, поскольку именно эти качества необходимы для того, чтобы выжить в состоянии зависимости, точно предугадывая перемену отношения и настроения того, от кого они зависят, и, подстраиваясь под его желания. Те черты, которые женщинам традиционно приписывались как «природные» - это типичные качества, которые обнаруживают люди, вынужденные приспособиться к состоянию зависимости. Представители правящей группы намного меньше зависят от отношения и состояния подчиненных, ресурсы принадлежат им, поэтому у них формируется иной тип характера – более смелый, уверенный и активный. Философы, реформаторы, императоры, характеризующие «душу народа», и в 18, и в 19, и в 20 веках приписывали народным массам «женственность» или даже «бабскую сущность». То, что считается «бабьим», характерно для любой группы, оказавшейся и тем более сформировавшейся в состоянии зависимости и взирающей снизу вверх на своих царей и вождей.
читать дальшеИменно состояние ресурсов (опор, возможностей, прав и свобод) человека влияет на его самоощущение и характер. В психологии, особенно в популярной, то есть упрощенной, до сих пор принят аристотелевский подход к описанию личности, несмотря на то, что последние сто лет в академической науке актуален так называемый галилеевский. Разница между двумя этим подходами в том, что первый видит причину качеств субъекта в самом субъекте, а второй – во взаимодействии этого субъекта с другими. Согласно первому подходу, женщина ведет себя пассивно, неуверенно, чувствует беззащитность и слабость, потому что такова ее природа, согласно второму – ее качества таковы из-за влияния внешних обстоятельств. С точки зрения галилеевского подхода движение земных и небесных тел обеспечивает влияние внешних сил, а не сами они обладают внутренним движением, однажды заложенным в них и неизменных. Но если с точки зрения физики это кажется очевидным всем, в области психологии до сих пор бытуют архаичные воззрения. Человек рожден определенным существом, с набором особых качеств, в крайнем случае все его качества созданы в раннем детстве и с тех пор он остается неизменным в любых обстоятельствах. Если он хочет подчиняться, то это благодаря «рабской природе», если он соглашается на дурное обращение, значит такова его «натура».
Основной парадигмой античности в целом и аристотелевских взглядов на человеческую природу в частности было представление об естественности неравенства. Одни люди рождены рабами, а другие господами, такова их природа, и даже если раб был рожден свободным, а потом захвачен в плен, все равно его природа такова, иначе бы он в плену не оказался. Судьба с точки зрения Аристотеля не случайное совпадение, а происходящее из самой природы человека явление. Он раб, поскольку у него сущность раба. По сути такая парадигма не отличается от монолога волка перед ягненком. Аристотель и не скрывает свой основной посыл «ты виноват уж тем, что хочется мне кушать», говоря о том, что рабство одних – единственное условие процветания других. Современные моралисты этот посыл скрывают, однако ссылки на естественность гендерного неравенства остаются.
Женская адаптация к подчиненной роли становится доказательством изначальной склонности женщин к подчинению. Как в знаменитом «белую работу делает белый, черную – черный» следствие путается с причиной. Мужчины занимают руководящее положение, поэтому у них развиты хуже все те качества, к которым адаптированы подчиненные. И только.
К счастью, с женской эмпатией все не так просто. Было бы неверным считать, что благодаря подчиненной роли, у женщин формируется полноценная эмпатия. Нездоровое положение не способствует формированию здоровых качеств. Истинная эмпатия опирается на равенство, поскольку поставить себя на место человека можно только тогда, когда это место подобно твоему. Как господин не может поставить себя на место раба (те, кому это удавалось, становились революционерами), так и раб не может представить себя на месте господина. Во все века философы обвиняли женщин в том, что он лживы и лицемерны, что за их добротой и любовью чаще всего стоит ненависть, что их нельзя приближать к себе, и «чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей». Можно было бы сказать, что такие слова, в большом количестве произносимые о женщинах, всего лишь оправдания такого же волка, который ест ягненка. Однако все немного сложней.
Полноценная эмпатия – это способность поставить себя на место другого человека, не теряя при этом «себя», аутентичность и самосознание, свою волю. Необходимо сохранять полноценное ощущение Я, проникаясь сочувствием к другому человеку. У женщин, как и у подчиненных групп в целом, вместо нормальной эмпатии происходит полная идентификация с кумиром, с утратой собственной целостности. Центр восприятия перемещается в другого человека: его эмоции, желания, ощущения становятся не просто главными, а единственными. Восприятие собственного Я утрачивается вплоть до того, что человек может не ощущать страха, боли, жалости к себе. Являясь крайне чувствительным и сострадательным по отношению к кумиру, такой человек одновременно является крайне жестоким и бесчувственным по отношению к себе. Если тот, кто занимает верхнюю позицию, боится ощущать сострадание и эмпатию к подчиненной группе, поскольку это вызовет в нем желание поделиться ресурсами (и босиком уйти «в народ» как Лев Толстой на старости лет), тому, кто занимает нижнюю позицию, терять нечего, и его Я легко перемещается в чужую личность.
Чехов в своей «Душечке» подробно описал как выглядит этот процесс. Живущая в мужьях Душечка мыслила их мысли, чувствовала их чувства, видела их видение, переживала их переживания. Когда она утрачивала кумира и возвращалась в себя, жизнь ее была пуста, скучна и безыдейна, тянулась как вечность, словно она жила в подвале без окон. Новая личность, к которой устремлялась ее маленькая душа (душечка), была как яркий терем или даже дворец, в котором ее ждали множество новых впечатлений и гостей. Чехов жалел Душечку и отчасти пугался этого образа, а Толстой с восторгом называл ее идеальной женщиной. Ни первому, ни второму не откажешь в честности. По кодексу самураев идеальный слуга предан хозяину настолько, что не имеет ни собственных желаний, ни собственных чувств. Отсутствие страха недаром было лучшим тестом на преданность. Если самурай по-настоящему предан, он не может бояться за свою жизнь, поскольку ничего своего у него быть не может.
В свете этого понятно, почему не только Шопенгауэр и Ницше, но и остальные философы, советовали не приближать к себе женщин и не любить их, чтобы не столкнуться с их подлым отношением. Преданность раба построена на утрате собственного Я. Стоит же этому Я вернуться, что бывает при потере субординации, может оказаться, что господин совсем не нравится ему и у него накопилось к этому господину множество претензий.
Рабство опасно не только для рабов, оно опасно и для господ, поскольку раб представляет собой потенциального врага, мстителя, временно находящегося под гипнозом власти. Выход из этого гипноза, даже случайный, чреват войной. Вот почему любой разумный мужчина, на самом деле, должен быть заинтересован в гендерном равенстве так же, как и женщины. Только на равных возможны полноценная эмпатия, любовь и уважение между людьми, нормальное и безопасное сотрудничество, доверие и общие дела. Раб всегда является потенциальным врагом своего господина, способным восстать. Вопрос только в том, когда произойдет пробуждение, то есть когда он «придет в себя».